К 75-летию Кронида Любарского

4 апреля 2009 года исполняется 75 лет со дня рождения ученого, известного советского правозащитника, политического заключенного, издателя правозащитных бюллетеней и книг Кронида Аркадьевича Любарского (1934-1996).

7 апреля 2009 года, в 17:00, в Москве, Музей и общественный центр имени Андрея Сахарова, при участии Международного общества "Мемориал", Московской Хельсинкской группы и Института прав человека, проводит вечер, посвященный 75-летию участника правозащитного движения в СССР, политзаключенного, издателя Кронида Аркадьевича Любарского (1934 - 1996).

В программе вечера:
- Круглый стол "Ученые за общественные перемены: феномен и актуальный вызов";
- Воспоминания о Крониде Любарском;
- Виртуальная презентация "Ученые за общественные перемены в послесталинском СССР".

Вечер состоится в здании Музея и общественного центра имени Андрея Сахарова - Земляной вал, 57, стр. 6. Станции метро: Курская, Чкаловская. Вход свободный

Андрей Дмитриевич Сахаров, Кронид Аркадьевич Любарский, Михаил Янович Макаренко. 1977 год.

Кронид Аркадьевич Любарский (1934-1996) — участник правозащитного движения в СССР, политзаключенный, политэмигрант. Родился в Пскове 4 апреля 1934 в интеллигентной семье дворянского происхождения. По специальности астрофизик, окончил отделение астрономии Мехмата МГУ (1956). До 1963 работал в Туркмении на Ашхабадской обсерватории. Автор многих научных и популярных статей, переводчик ряда книг, в т. ч. по астробиологии. Автор по крайней мере одной книги по астробиологии. В 1961 г. был в районе Тунгусской катастрофы в составе экспедиции К.П. Флоренского, которая работала совместно с КСЭ-3 - Комплексной самодеятельной экспедицией по изучению Тунгусского метеорита. По возвращении из Ашхабада в Москву поступил в аспирантуру Института ядерной физики МГУ, в 1966 защитил кандидатскую диссертацию. Затем работал в Академии педагогических наук, участвовал в разработках организации полетов космических аппаратов на Марс.

Еще студентом, в 1953, Кронид Любарский был организатором одного из первых в послесталинское время открытого коллективного письма протеста в газету «Правда». В правозащитном движении с середины 1960-х гг., в качестве причины своего противостояния с советской властью называл «эстетические противоречия» («система вызывает столь глубокое отвращение, что однажды чувствуешь невозможность существовать в ней»). Активно участвовал в распространении самиздата.

17 января 1972 арестован по делу «Хроники текущих событий» (во время обыска на его квартире изъято более 600 документов, рукописей и книг); в октябре того же года осужден на пять лет строгого режима за «антисоветскую агитацию».

Срок отбывал в 19-м лагере в Мордовии, затем за «систематические нарушения режима» переведен во Владимирскую тюрьму ("крытку").

В 1974, находясь в лагере, выдвинул идею организации единого Дня сопротивления политических заключенных, вместе с несколькими товарищами разработал концепцию его проведения дня сопротивления и смог распространить эту идею по другим лагерям и тюрьмам. С 1974 30 октября отмечается как День политзаключенного в СССР (с 1991 в России официальный День памяти жертв политических репрессий).

После освобождения в январе 1977 года определен на жительство в Тарусу. Один из преемников арестованного 3 февраля Александра Гинзбурга в качестве распорядителя основанного Солженицыным Фонда помощи политзаключенным (вместе с Мальвой Ланда и Татьяной Ходорович). Вошел в советскую группу «Международной Амнистии».

В результате против него вновь возбуждаются уголовные дела: сначала за «тунеядство», затем за «нарушение правил надзора», наконец — снова за «антисоветскую агитацию», на этот раз по ст. 70 ч. 2, предусматривающей срок до 10 лет особого режима.

В результате под давлением властей 14 октября 1977 года Кронид Любарский покинул СССР, при выезде он и вся его семья была лишена советского гражданства. С начала 1978 проживает в Германии.

В эмиграции продолжал работу, издавая информационный бюллетень «Вести из СССР» (по одному выпуску раз в две недели в течение 14 лет), ежегодные «Списки политзаключенных в СССР», с 1984 публицистический журнал «Страна и мир», предназначенный для широкого круга читателей и рассказывавший не только о репрессиях и сопротивлении режиму в Советском Союзе, но и об общемировых проблемах экономики и политики, возможных путях их решения. В журнале публиковались как русские, так и западные авторы. Вскоре редакция журнала превратилась в издательство, выпустившее ряд книг.

Кронид Любарский вошел в состав возрожденной в 1989 Московской Хельсинкской группы (в 1994-1996 был ее председателем). В 1990 он смог впервые вернуться в Москву в составе международной комиссии, расследовавшей обстоятельства гибели Рауля Валленберга. В августе 1991 — участник обороны Белого дома.

2 июня 1992 Крониду Любарскому и членам его семьи было возвращено российское гражданство; с конца того же года он начал активно работать в России, и в феврале 1993 г. его семья окончательно переехала в Москву, где Любарский стал первым заместителем главного редактора журнала «Новое время».

Во время октябрьских событий 1993 организатор обороны здания радиостанции «Эхо Москвы».

Был членом Комиссии по гражданству, участвовал в разработке либерального «Закона о гражданстве» РФ. Входил в состав Конституционного совещания, автор нескольких статей новой Конституции РФ, важнейшими из которых считал статьи о свободе передвижения и выбора места жительства (т. е. об отмене прописки), а также о свободе выезда за пределы России.

После принятия Конституции совещание было преобразовано в Общественную палату при Президенте РФ, из которой в 1994 Любарский вышел в знак протеста против войны в Чечне.

Любарский – член Московской Хельсинкской группы, с 1993 г. – ее председатель. Он также член редколлегий ряда журналов, создатель и главный редактор "Российского бюллетеня по правам человека".

Еще при жизни его имя включено в ряд изданий типа "Who is who", в том числе в книгу "Кто есть кто в России и бывшем СССР", Москва, 1994.

Кронид Любарский много путешествовал. Он погиб 23 мая 1996 года, утонув в океане во время поездки на остров Бали. Похоронен в России.

В 1997 году Любарскому была посмертно присуждена российская премия свободной прессы по номинации "Мастер".

Весной 2000 года Международный Институт прессы в Нью-Йорке – основанная пятьдесят лет назад всемирная сеть издателей и редакторов – выбрал 50 имен, ставших за последние полвека символом защиты свободы слова во всем мире. Из большого списка кандидатов на столь непростую номинацию были выбраны по одному из лучших представителей каждой страны. От России честь быть названным в числе самых известных жертв и героев свободной независимой журналистики второй половины ХХ века выпала Крониду Любарскому.

Кронид Аркадьевич Любарский за "101 километром", в Тарусе.

Александр Черкасов

<...> Кронид Любарский успел сделать так много, что, кажется, хватило бы не на одну, а на много жизней - ученого, диссидента, политзека, эмигранта, журналиста. Какими бы разными ни казались эти грани его существа, везде это был он - бесконечно живой и любящий жизнь, всюду ищущий суть и правду - и готовый многим для этого пожертвовать. Он вмещал в себе все эти качества - и все эти жизни... Что неудивительно, если вспомнить, что Кронид - сын Кроноса - имя Зевса и его братьев.

У Резерфорда, кажется, однажды спросили:

- Как вам удавалось всю жизнь быть "на гребне волны"?

- Нет ничего проще - я создавал ее, - ответил тот.

В первой жизни Кронид был ученым. Он окончил в 56-м году отделение астрономии Мехмата московского Университета.

Как и многим ЖИВЫМ людям его поколения, первый шанс проявить себя в общественной жизни Крониду дала оттепель - заметными (и замеченными "инстанциями") его шагами, и как инакомыслящего, и как редактора, были коллективное письмо в защиту Померанцева (автора статьи "Об искренности в литературе") и мехматовский "Литературный бюллетень".

Однако главным было - познание сути мира. Он стал в первую очередь профессионалом: проработал семь лет в обсерватории в Ашхабаде, в 63-м вернулся в Москву, окончил аспирантуру, защитил диссертацию, работал старшим научным сотрудником в академических институтах, автор десятков статей.

Многие приличные люди считали возможным и честным выходом из советской действительности занятие "чистой наукой". Кронида, с его умом, добросовестностью и работоспособностью, казалось, ждала блестящая научная карьера. Но этого ему, человеку живому и увлекающемуся, как всегда, было мало. Его интересовали новые возможности, возникающие на стыках наук.

Он перевел десяток научно-популярных книг (в том числе - по астробиологии), преподавал, вел кружки для школьников. В 60-х Кронид был одним из активнейших участников Комплексной самодеятельной экспедиции по изучению Тунгусского метеорита; до последнего времени, если где-нибудь проскальзывали сообщения о разгадке этого феномена, знакомые обрушивались на него со звонками. И это было на него похоже. Но, с другой стороны, кому как не Громовержцу искать следы небесного огня?

В то время многие искали и находили выход - или убежище? - в уходе от официозной советской жизни. Но - важное отличие - Кронид не пытался уйти и не создавал убежища: он жил. Он создал в науке "свою волну". Но...

Когда советская космическая станция, к подготовке полета которой Кронид имел отношение, садилась на Марс, сам он сидел на скамье подсудимых, обвиняемый по статье 70-й уголовного кодекса - "Антисоветская агитация и пропаганда".

*****

Кронид в качестве причины своего противостояния с Советской властью называл даже не "стилистические разногласия" (по известному выражению Синявского), а "эстетические противоречия", говоря проще - "система вызывает столь глубокое отвращение, что однажды чувствуешь невозможность существовать в ней".

В шестидесятые годы - время зарождения Самиздата и правозащитного движения - путь и судьба Кронида, честного и увлекающегося ученого-естественника была предопределена, как пути и судьбы Сахарова, Орлова или Ковалева. Они все пошли в "демократическое движение" не от неполноценности, не из-за невозможности реализоваться профессионально, не "от недостатка", а "от избытка".

Общественная деятельность была для них естественным и органическим продолжением честной профессиональной работы. Достоинство подлинно свободного человека, честное и ответственное отношение к происходящему подразумевали, что при переходе из научной и частной жизни в общественную они принимали "правовую позицию" как единственно возможную, а из доспехов и оружия оставляли себе только слово.

Кронид - с его добросовестностью, работоспособностью темпераментом и талантом общения - становится одним из важнейших звеньев в цепи распространения Самиздата и "Хроники текущих событий". Здесь в его биографии чуть не повторились слова "литературный бюллетень" - с Ковалевым они планировали выпуск сборников произведений, появление которых в официальной периодике было невозможно, в том числе из портфеля разогнанного "Нового Мира" Твардовского. Кронид, казалось, поднял еще одну волну... но воды расступились и поглотили его.

Бюллетень не вышел. 17 января 1972 года Кронид был арестован по "делу #24" - делу "Хроники текущих событий", а в октябре того же года осужден на пять лет строгого режима; виновным себя не признал. "Цепочка распространения", в которую вошли многие товарищи Кронида по поискам метеорита, продолжала действовать до начала 80-х.

А астрофизика, говорят, много потеряла от этих его "отвлечений"...

*****

Попав в царство Аида - оказавшись в конце 72-го года в 19-м мордовском лагере, Кронид не успокоился. Он оставался свободным человеком, а свобода здесь стоила дорого.

Ее и на воле стало меньше. В 72-м были арестованы десятки инакомыслящих. От некоторых добились публичного покаяния и отречения. Прекратился выпуск "Хроники текущих событий".

В новых - казалось бы, невозможных - условиях Кронид продолжал поиски смысла и выхода. Борьба за права - теперь уже за права политзаключенных - продолжалась со свойственным Крониду артистизмом: витавшую в тюремном воздухе идею организованного протеста он воплотил, придумав 30 октября - "день политзаключенного".

Политзеки начали готовиться, на волю передавались тексты - информация и заявления. Но информация была нужна не только "на поверхности", но и в самых мрачных закоулках царства Аида. Донести ее можно было только одним способом: попасть туда самому. И тут "помогла" администрация, усмотрев в поведении Кронида "систему нарушений режима" и переведя нарушителя до конца срока во Владимирскую тюрьму. 30 октября 1974 года стал днем протеста на всех политзонах Советского Союза. На воле Сахаров и Ковалев представили общественности 33-й выпуск возобновленной "Хроники", посвященный положению политзаключенных.

"Система нарушений", кстати, в большой части состояла в борьбе за право читать книги и вести переписку, о которой стоит сказать особенно. Во Владимире Кронид состоялся как журналист. Его (и написанные им) заявления - начало публицистики, а переписка с отцом Сергием Желудковым - первые эссе, две грани таланта его пера. В 1975-м году Кронид стал лауреатом швейцарской премии Фонда Свободы и Прав человека.

Кронид опять поднял волну и утвердился на ее гребне. Чего это ему стоило? Карцер и многочисленные голодовки - при том, что у была вырезана большая часть желудка... Сам он не любил говорить об этом, предпочитая выступать в менее страдательной и более остроумной роли.

*****

Освободившись в январе 77-го, Кронид был определен на жительство в Тарусу, под надзор. После ареста распорядителя Солженицынского фонда помощи политзаключенным Александра Гинзбурга, в доме которого он жил, стал одним из его преемников. Составил и успел опубликовать (в 46-м выпуске "Хроники") список политзаключенных. Но на воле ему места не было: были возбуждены уголовные дела, сначала за "тунеядство", затем за "нарушение правил надзора", наконец - снова за "антисоветскую агитацию", теперь по 2-й части 70-й статьи, с перспективой получить десять лет особого режима... 14 октября 1977 года Кронид Любарский покинул Советский Союз.

*****

Но вынужденное отсутствие Кронида не оторвало его от России: все его дела были связаны с ней. Продолжалась организация помощи политзаключенным, начал выходить - и 14 лет выходил каждые две недели - информационный бюллетень "Вести из СССР", ежегодно выпускались "Списки политзаключенных в СССР". По словам Людмилы Алексеевой, в информационной работе Кронид один делал больше, чем все остальные эмигранты, с которыми она была связана.

Вообще, журналистика стала для Кронида способом присутствия на родине: в 1984-м на весьма малые средства он организовал выпуск журнала "Страна и мир" - по общему мнению, лучшего публицистического журнала русского Зарубежья.

Заключение и изгнание не озлобили его - ведь он оставался свободным человеком, и для него естественнее было не противостояние или уход, а участие, диалог. И он воспринял горбачевскую перестройку как новую возможность продолжить принципиальный спор.

Сегодня мы вспоминаем о его диссидентских "заслугах" - но сам он регалиями прошлого времени никогда не щеголял, он всегда был - человеком НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ.

Он не остался - как многие диссиденты - во времени прошедшем: в 91-м, как только появилась возможность, он вернулся в настоящее время и пространство - в Россию, поступил как всегда просто и радикально: это было возвращение свободного человека на освобождавшуюся родину.

*****

Оглядываясь на его последние пять лет, мы вспоминаем прежде всего публицистику Кронида: российскую журналистику невозможно представить без его блестящих статей. За эти годы он, кажется, прожил еще одну жизнь - и отнюдь не самую легкую. Эту волну он поднимал четверть века - и теперь смог не затеряться в девятом вале "свободы печати".

Кроме того, не поддающаяся краткому описанию общественная деятельность: работа в Комиссии по гражданству (ранее он добился восстановления гражданства - не для себя, а для всех, незаконно его лишенных), представительство на Конституционном совещании, участие в работе Общественной палаты при Президенте (он вошел туда от Мемориала летом 93-го и вышел в феврале 95-го в знак протеста против войны в Чечне), Московская Хельсинкская группа (в 94-м он стал ее председателем), редактирование "Российского бюллетеня по правам человека", участие в выборах (он пытался баллотироваться в Думу)...

Но бытие Кронида в России отнюдь не ограничивалось текстами и "комиссиями" - он в российской жизни последних лет он прошел, кажется, весь круг.

Было все - и ощущение победы в 91-м: в августе 91-го он был, кажется, везде - в редакции "Нового времени", и в Белом доме, и на баррикадах. Вечером 21 августа он с "чувством глубокого удовлетворения" созерцал снятие с пьедестала "железного Феликса".

И иллюзия победы в 93-м. В ночь с третьего на четвертое октября он пришел на Красную площадь, собрал отряд из таких же - пришедших по своей воле - Граждан - и повел защищать "Эхо Москвы". Когда баррикада была построена, передал командование какому-то отставному военному и ушел: дело сделано, дальше справятся другие, а самому можно пойти туда, где без него нельзя. Видеть и участвовать для него было, кажется, важнее, чем отдавать приказы. Он опять ощущал себя победителем - или, по крайней мере, защитником демократии… Но повторявшиеся в течении года при каждой встрече споры не мешали новым встречам - и новым спорам.

Разочарование - или, скорее, понимание - пришло, когда танки из Москвы октября 93-го доехали в ноябре 94-го до Грозного. Это опять была его война, и опять оружием было слово. Он опубликовал секретный президентский указ № 2137, которым была развязана война в Чечне (1). Он надеялся на силу права и много сделал для рассмотрения "дела о чеченской войне" в Конституционном суде; суд же подтвердил право силы. Он верил в силу правого слова, и, когда думская комиссия Говорухина объявила журналистов, писавших правду о чеченской войне, продавшимися Дудаеву за доллары - он подал в суд (дело пока не завершено (2)).

"Гласность, вопиющая в пустыне" - Кронида настигало им же поднятое цунами. Россия вспряла ото сна - и само пробуждение более походило на новый кошмарный сон. Но никто не мог сказать, что для Кронида это поражение стало итогом: он опять был в начале пути, смотрел не назад, а вперед. Чего он был начисто лишен - это (по выражению Наума Коржавина) "инерции стиля".

*****

Но и это - не главное. Главное - живой человек. А многообразием обликов и увлечений Кронид мог бы поспорить со своим древнегреческим тезкой.

Много путешествовавший - на карте у него дома флажками, отмечавшими "покоренные земли", был истыкан весь мир. Отмечены были, кстати, Исландия, Новая Зеландия и амазонская сельва.

Писал обо всем - серия очерков о винах всех стран и народов стоит всего остального, написанного Кронидом в "Новом времени" (где он последние годы был первым замом главного редактора).

Владимир Максимов в своем знаменитом памфлете назвал Кронида среди "носорогов" - тот принял вызов... и стал собирать коллекцию - она теперь занимает целую комнату. Стадо из сотен фигурок могло бы поспорить с природными популяциями...

Не боялся быть оригинальным - то есть собой. В России - стране, принявшей IBM PC как нечто, не имеющее альтернативы, он казался чудаком со своей любовью к "макинтошу", с экрана которого с ним разговаривал сохатый лосик...

И ни в чем не снисходил до "местных условий": "На заявления о том, что "наша массандровская мадера тоже хороша", я стараюсь не реагировать..." (3).

В этом очерке (последнем в его алкогольной серии) он рассказал про британского монарха, которому по приговору дали возможность выбрать способ казни - и тот пожелал утонуть в мальвазии.

Невозможно поверить, что нашлась в мире волна, способная захлестнуть его.

Кронид, недостижимо - для нас, большинства - свободный человек, так полно проживший несколько жизней, коснувшийся стольких граней бытия - принял уготованную ему одному смерть в водах экваториального океана.

Человек, к которому неприменимо прошедшее время...

P.S. Personalia: Кронид. Избранные статьи К.А. Любарского. - М.: РГГУ, 2001.

Примечания

1. Его последняя публикация - фрагменты из секретного документа из штаба Северо-Кавказского военного округа ("Военные аспекты операции в Чечне. Цели, средства и результаты"), согласно которому эта война должна была разворачиваться... и закончиться еще в декабре 94-го.

2. Честь Кронида Любарского уже после его смерти отстояла вдова, Галина Салова – прим. 2004 года.

3. Эта “шпилька” – в адрес автора...