Библионочь в "Мемориале". Репортаж и фото HRO.org

24 апреля 2015 года в офисе общества "Мемориал" в Москве прошла Библионочь. Ее темой стал "непечатный" самиздат. "Непечатный" самиздат – это любительские магнитофонные записи, пластинки "на костях" (то есть сделанные из рентгеновских снимков черепов, ребер и т. п.), неофициальная музыкальная культура 60-70-х годов XX века в СССР. И всё, что с этим связано.

Открыл вечер член правления общества "Мемориал" Борис Беленкин. Как он напомнил, Библионочь в "Мемориале" проводится уже в четвертый раз. В первую были организованы соревнования на пишущих машинках для тех, кто моложе 30 лет. Мероприятие на следующий год было посвящено андеграунду художников. В прошлом году участники встречи смотрели и комментировали хронику 1964 года, новости дня, а потом вспоминали анекдоты 60-х.

Теперь мемориальцы выбрали тему для Библионочи как своего рода продолжение семинаров, посвященных истории самиздата, которые проводят сейчас правозащитники, пояснил Борис Беленкин. Действие, по его образному выражению, получилось в трех частях, с прологом и эпилогом.

В прологе выступил взявший слово после Бориса Беленкина историк кино Сергей Каптерев, который рассказал об одном из основоположников советской мультипликации Николае Ходатаеве. Николай Ходатаев родился в 1892 году, в 1918 году окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Совместно с другими организовал первую мультипликационную мастерскую при ГТК и снял один из первых советских мультфильмов "Межпланетная революция".

Посетителям Библионочи Сергей Каптерев показал другой мультфильм Николая Ходатаева – "Карьера Фиалкина", который тот снял в 1935 году совместно со сценаристом Абрамом Брагиным. Это сатирическая лента про несостоявшегося "композитора-формалиста", прошедшего трудовое воспитание на селе.

Несколько других, уже игровых, кинозарисовок (в их числе новелла "Иностранец"), также продемонстрированные Сергеем Каптеревым, подводили к первой заявленной Борисом Беленкиным части вечера. Это истории о том, как советское государство боролось с выделявшимися из общего строя, прежде всего с теми, кого называли стилягами.

Подробнее о стилягах рассказал писатель и журналист, редактор книжной серии "История глазами "Крокодила". ХХ век" Дмитрий Петров. Данный проект представляет собой 12 уникальных альбомов, где собрано лучшее из номеров журнала "Крокодил" с 1922 по 1992 год. Как напомнил Дмитрий Петров, "Крокодил" в свои лучшие годы издавался тиражом 6,5 миллионов экземпляров. Ни один сатирический журнал в мире не имел такого тиража.

24 апреля 2015.  Москва. Библионочь в "Мемориале". "Непечатный" самиздат.
Фоторепотаж Веры Васильевой, HRO.org

 

"Он считался сатирическим журналом, но никогда не был действительно смешным за исключением нескольких, может быть, эпизодов", – выразил мнение писатель.

По его сведениям, первое в СССР печатное упоминание стиляг датируется 1949 годом, и оно появилось именно в журнале "Крокодил". Там вышел фельетон Дмитрия Беляева под названием "Стиляга".

Есть несколько версий, откуда взялось слово "стиляга". Одна из них, как утверждает Дмитрий Петров, принадлежит Василию Аксенову, хорошо знавшему эту среду.

"У советских джазовых музыкантов была манера использовать английские заимствования. Одним из этих заимствований было слово "стилить", от английского "to steal" – украсть. Типа: "Откуда ты стилил эту темку, чувачок?". То есть: "У кого из западных музыкантов ты ее услышал?". Так они разговаривали", – пояснил Дмитрий Петров.

Впрочем, сам он склоняется к более простой версии. "Всё упиралось в слова "стиль", "стильный". В отличие от комсомольских функционеров с их серым, галстучным, "зачищенным", разглаженным обликом, эти люди носили "стильное".

"Стиляги не были никак идеологически обоснованы. Это был эстетический протест против серости и убогости тогдашней жизни. По мере роста этой среды она вызывала всё большее раздражение у властей, потому что принципом, основой, фундаментом бытия функционеров того времени был стандарт. Всё, что выдавалось за рамки этого стандарта, казалось им угрожающим", – полагает Дмитрий Петров.

В качестве иллюстрации к своему повествованию он показал презентацию рисунков, которыми "Крокодил" пытался настроить тех, кто его читал, против тех, кто "не так" одевался.

Федор Софронов – композитор, музыковед, научный сотрудник Центра современной музыки в Московской государственной консерватории, собиратель архивных редкостей – открыл вторую часть вечера, рассказав об истории собирательства музыкальных коллекций.

"Мне всегда было интересно исследовать большие архивы магнитных пленок, остающиеся после смерти их хозяев, как правило, совершенно никому не нужными", – признался он.

Несколько таких коллекций Федор Софронов спас от исчезновения. Это, в частности, собрание Анатолия Перова – советского боксера, заслуженного мастера спорта, бронзового призера Олимпийских игр 1952 года в Хельсинки. После завершения карьеры в профессиональном спорте Анатолий Перов ушел на тренерскую работу, впоследствии преподавал физкультуру в школе.

Денежный приз, который спортсмен получил за свое вступление на Олимпиаде, он немедленно потратил на приобретение советского магнитофона "МАГ-8". Купить этот полупрофессиональный магнитофон в то время было довольно сложно, в том числе из-за дороговизны – он стоил как половина малолитражного автомобиля. Через какое-то время Анатолий Перов купил еще один магнитофон, правда, в менее шикарной комплектации, и стал формировать свою коллекцию, которая стала довольно известной в Москве. Она включала американский джаз, итальянскую и французскую эстраду, авторскую песню (ею собиратель увлекся позже).

"Коллекция боксера Перова представляет, на мой взгляд, целостный артефакт, потому что каждая магнитофонная пленка была оформлена отдельно как некое произведение наивного искусства. С какой любовью и с каким изобретательством были оформлены эти коробки, вы можете судить", – заметил Федор Софронов.

Действительно, обращало на себя внимание, что коробки из-под магнитофонных пленок, выставленные на обозрение посетителей "Мемориала", были оклеены вырезанными из различных журналов (и не только журналов) фотографиями, этикетками. Каждая буква названия альбома, записанного на магнитофонной ленте, была аккуратно вырезана и наклеена отдельно.

Кроме того, по мнению Федора Софронова, "это яркий пример памятника социального и культурного поведения. Коллекция спортсмена будет довольно сильно отличаться от коллекции инженера, коллекция инженера – от коллекции полковника, и так далее".

Вместе с тем, заметил эксперт, существуют серьёзные проблемы, препятствующие работе современных собирателей и исследователей такого рода артефактов. Это недолговечность магнитной пленки, наличие разных стандартов записи, нехватка помещений для хранения коллекций и сопроводительной документации.

Остроту этих проблем подтвердил и руководитель АНО "Архивная служба авторской песни" Петр Трубецкой. Он также продемонстрировал собравшимся легендарный магнитофон "МАГ-8", причем в рабочем состоянии, в чем все смогли убедиться.

В рамках небольшого исторического экскурса Петр Трубецкой напомнил, что авторская песня началась с 50-х годов XX века, и к концу 50-х ее распространение пошло уже лавинообразно.

Уникальные архивные кадры с Грушинского фестиваля и другие фотографии дополнили рассказ.

Наконец, третья часть Библионочи была посвящена движению хиппи, о которых говорила Ирина Гордеева – исследователь истории инакомыслия и самиздата. Зрители увидели кинохронику 1978 года, созданную львовским хиппи по имени Грег. Как подчеркнула Ирина Гордеева, это без преувеличения эксклюзивные кадры, поскольку о советских хиппи сохранилось очень мало документальных свидетельств. По ее оценке, фильмы Грега представляют собой значительную часть этого наследия.

Нам показывают совершенно легкомысленные карикатуры, а на самом деле хиппи – это было сообщество людей, у которых происходил интенсивный духовный, религиозный, идеологический поиск. Хиппи проводили время в разговорах на серьезные философские темы. Они выступали не против культуры вообще, как некоторые думают, а против заформализованной, утратившей пассионарность ее части. Их культура вбирала в себя всё лучшее, живое и креативное, пояснила исследователь, ссылаясь в том числе на сведения, почерпнутые непосредственно у бывших представителей этого движения.

В эпилоге Библионочи гости были приглашены на традиционное чаепитие.